Вторая жизнь Ивана Семëновича. Продолжение

Вернувшись домой, Иван Семëнович почувствовал, что очень устал. Сходил в баню, сполоснулся, надел чистую домашнюю одежду и лëг спать.

Начало здесь

Впервые за долгие месяцы Иван Семëнович спал крепким сном. Ничего ему не снилось. Он просто спал. Утром проснулся позже обычного, съел яйцо, запил чаем и пошëл на кладбище на могилку жены.

- Маруся, ты жди меня. Сегодня непременно встретимся. Вчера не получилось, ты уж прости...

Дома Иван Семëнович снова надел чистую одежду и полез на чердак. Подошëл к маленькому круглому оконцу, чтоб в последний раз взглянуть на небо, на свой сад, и тут видит такую картину: у другой соседки Галины, с которой был смежный участок, по двору кружит трактор.

Сама соседка с дочерью бегают за ним, что-то кричат и руками машут. Вдруг трактор направился прямиком к их общему забору, снëс его и въехал в сад Ивана Семëновича. А там у него сортовые яблони, малина, крыжовник и теплица.

- Вот засада! - выругнулся Иван Семëнович. - Снова Петька запил! Умереть спокойно не дадут!

На том свете не нужны ни яблони с малиной, ни крыжовник... Но как можно позволить уничтожить то, что когда-то выращивала с любовью и заботой его ненаглядная Маруся?!

Иван Семëнович, словно молодой, резво спустился вниз и побежал в сад. Но к этому моменту трактор заглох прямо перед первой яблоней.

- Ваня, - услышал он голос соседки. Её дочь в это время пыталась открыть кабину трактора. - Этот, как его, зять мой, чтоб его, окоянного! Напился до чëртиков. Мало ему, собрался ехать в магазин за бутылкой. Наташка моя ключи от машины спрятала, так он в трактор залез. Сам еле на ногах стоял. Помоги вытащить эту скотину.

Иван Семëнович чертыхнулся и полез вытаскивать непутëвого зятя, который был в полусознании. Еле вытащили из кабины и доволокли до дома. Так на крыльце и оставили эту "тушу" весом с центнер. Потом Иван Семëнович отогнал трактор обратно к соседям во двор.

Галина и её дочь Наталья сидели на лавочке и ревели.

- Господи, за что нам это наказание? - причитала соседка. - Весь забор разворотил, гад эдакий!

"Да, не повезло бабам, - подумал Иван Семëнович. - И муж у Галины, и зять - пьяницы. Ни на кого нет надежды. Выгнали бы их и жили спокойно. Только на улицу не выгонишь... Вот и маются".

- Не ревите, - сухо сказал Иван Семëнович. - Починю я забор. Не нужно мне это "окно в Европу".

- Так нечем мне тебе за работу платить. Все деньги ироды пропили, - ещё пуще заголосила Галина.

- Сказал, не реви! Бесплатно починю! А этих двух олухов кодировать надо. Как протрезвеют, ко мне приведите. Разговор с ними серьёзный будет.

- Ой спасибо, сосед! Что ж бы мы без тебя делали? Дай Бог тебе...

Но Иван Семëнович не дослушал Галину, развернулся и побрëл домой в подавленном настроении.

"Да что же это такое? На тот свет не дают уйти спокойно!"

Молча они смотрели друг на друга. Иван Семëнович пытался приблизиться к Марусе. Протянул руки и сделал шаг, а она наоборот, на этот шаг отдалилась. Он снова к ней шаг, а она назад.

Пытается он ей сказать, что соскучился, хочет быть вместе, но не работает язык. А потом слышит голос Маруси внутри головы своей, как будто мысли её читает:

- Забудь, что задумал. Не свидимся тогда, грех ведь большой это. Лучше Боженьке помолись, в церковь сходи. И Катеньке нашей помоги. Нужен ты ей. И Лëле помоги, хорошая она. Свидимся в своë время...

Потом стала Маруся удаляться, превратилась в розовое облачко и совсем исчезла.

Иван Семëнович открыл резко глаза. За окном начинало светать.

- Ну и приснится же! - вслух сказал он. - Катеньке помоги! Да где эта Катенька? На похороны к матери родной не приехала! Видите ли, Мустафа против! В церковь сходи. А толк какой? Ты туда ходила, ходила, тебя Бог-то и прибрал. А Лëля, при чëм здесь Лëля?

Всë утро Иван Семëнович пребывал в растрëпанных чувствах. Он уже и не знал, что хочет. Желание уйти из жизни как-то угасло, появилась неуверенность в задуманном.

Собрался, пошëл на кладбище. Дорога пролегала мимо церкви. Вдруг неожиданно для Ивана Семëновича, он аж вздрогнул, зазвенели колокола. Да так красиво, торжественно, какими-то переливами разных мелодий.

Мужчина даже остановился и заслушался. Посмотрел на голубое небо, на золотые купола, освещëнные ярким солнцем, вокруг которых летали белые голуби. Какая-то благодать снизошла на Ивана Семëновича. На душе стало спокойно и легко.

"А ведь права Маруся! - подумал он. - Грех я задумал, большой грех. Не иначе, как чëрт попутал. А может Бог-то есть? Не дал мне страшное сотворить".

- Иван Семëнович, Ваня, - услышал он знакомый голос. Обернулся и увидел Лëлю, которая шла к церкви. - Ты что стоишь и не заходишь? Или к Марусе на могилку идëшь?

- Да, на могилку.

- Тогда в церковь надо зайти, свечку за упокоение её светлой души поставить.

Ольга Петровна взяла Ивана Семëновича под руку и потянула за собой.

- Да ты не бойся, пошли. А потом на могилку пройдëшь. Марусе приятно будет.

В церкви было тихо и немноголюдно. Мерцание свечей в полумраке создавали атмосферу таинства.

Ольга Петровна знала, какие свечи купить, куда поставить. Она водила Ивана Семëновича от иконы к иконе и постоянно крестилась. Иван Семëнович сначала неуверенно шагал за ней, потом тоже начал креститься.

- Ваня, ты не стесняйся. Помолись Господу, расскажи, что тебя терзает, облегчи душу, - шептала ему Ольга Петровна. - Я же вижу, что тяжело тебе. Только ты ведь закрылся в себе и один переживаешь боль свою душевную. Так нельзя. Бог милостив, он поможет.

Сам от себя не ожидая, Иван Семëнович склонился перед крестом Христовым и стал молиться. Он не знал специальных молитв, только Отче наш помнил с детства, потому что бабушка его верующей была.

Обратился Иван Семëнович к Господу своими словами, как мог. Покаялся, что дело свершить нехорошее хотел, что тоскует очень по Марусе и попросил ей счастливой жизни на небесах. Поделился переживаниями за дочку Катюшу и внуков, попросил Господа свидеться с ними хоть разочек, пока жив.

На могилку к Марусе пошли они вместе. И впервые за полгода Иван Семëнович не чувствовал той гнетущей тоски, что преследовала его постоянно.

- Спасибо Лëля, что в церковь меня привела. Сам бы я не решился.

- Ты почаще теперь ходи. Если бы не церковь, не Господь наш, не смогла бы я пережить горе своё. Мужа похоронить очень тяжело. В этом ты понимаешь меня. Но когда ребëнка своего хоронишь - это страшно...

Иван Семëнович ничего не ответил, лишь крепче сжал руку Ольги Петровны, тем самым давая понять, что полностью разделяет её горе и печаль.

Вернувшись в деревню, Ольга Петровна пригласила Ивана Семëновича вечером на ужин. Оказалось, что сегодня у неё день рождения.

- Лëля, сколько лет тебя знаю, а дату твоего рождения не знал. Ну жди, соседка, обязательно приду! Заодно Бурëнку и Евгешу навещу, - повеселел Иван Семëнович.

Зайдя внутрь, Иван Семëнович остолбенел: перед ним стояли его дочь Екатерина с младенцем на руках и девочка трёх лет в окружении нескольких чемоданов.

- Папа, папочка, - дочь бросилась на шею к отцу. - Вот и мы, принимай гостей!

Иван Семëнович растерялся, не зная, что сказать - настолько неожиданным был приезд дочери.

- Катюшка, наконец-то ты приехала! - придя немного в себя после минутного замешательства, ответил мужчина. - Как я рад, как соскучился! Я ведь и внуков-то никогда не видел! Почему не предупредила, я бы встретил. Надеюсь, подольше погостите?

Тут Катя разжала объятия и опустила голову, из глаз потекли слëзы.

- На самом деле мы не в гости приехали, папа. Мы навсегда вернулись.

Оказалось, что заморская жизнь с турецким мужем красивой была совсем недолго. Другая культура, религия, обычаи и нравы сыграли свою роль. Екатерина скрывала от родителей свои горести, чтобы их не волновать, особенно узнав, что мама серьёзно заболела.

Когда же мамы не стало, а муж не отпустил на похороны, она поняла, что ей всеми правдами и неправдами нужно возвращаться домой.

В итоге всë получилось. О том, что муж будет претендовать на детей, она не переживала: перед отъездом узналось, что у мужа есть другая женщина, которая параллельно Кате родила ему тоже двух детей. И женщина эта была так же русская.

- Ну ничего, доченька, справимся! Не плачь, Господь нас не оставит. Познакомь лучше меня с внуками.

"А сон-то вещим оказался! Маруся на небесах всë заранее увидела и донесла до меня через сон. Рано с земной жизнью прощаться, я ещё здесь пригожусь! У меня теперь начинается вторая жизнь! Кстати, завтра забором займусь...", - думал Иван Семëнович спустя некоторое время.

Сам же он, опрятно одетый, с букетом полевых цветов и коробкой конфет, в хорошем настроении шёл к дому Ольги Петровны, которую звал не иначе, как Лëля.