История одной вещи: как неваляшка развлекала детей и спасала от нищеты взрослых

Игрушка, которая никогда не падает, была почти у каждого советского да и российского ребенка. Рассказываем, как большеглазый ванька-встанька появился в Новгородской губернии, умер и возродился в СССР, и объясняем, при чем тут дзен-буддизм, а также советская оборонная промышленность.

Неваляшка, или ванька-встанька, стабильно приходит на ум второй, когда речь заходит о типично российской игрушке, — прочнее с русским, советским и постсоветским бытом ассоциируется разве что знаменитая матрешка. Действительно, причудливый, состоящий из одних округлостей пупс, как правило, в желтой, иногда красной одежке и белой шапочке был, наверное, у каждого второго советского, а затем и российского ребенка. В одном только 1960 году, в эпоху расцвета популярности неваляшки, в СССР выпустили 1,2 млн этих игрушек.

Пупс нравился малышам ясельного и раннего детсадовского возраста: благодаря металлическому утяжелителю, спрятанному внутри, как бы сильного его ни толкали, он всегда возвращался в исходное положение, да еще издавал при этом приятный звон, что роднило его с погремушками. Советские дети постарше тоже сумели оценить ваньку-встаньку — одно время его делали из легко воспламеняющегося целлулоида, который при поджигании обильно и эффектно дымил, так что одним из любимых развлечений детворы было поджечь пупса во дворе. Об этом, например, вспоминает в документальном сериале «Советский дизайн» художник Андрей Бартенев. При плавлении целлулоид мог оставить на коже сильный ожог — возможно, поэтому позднее материал заменили на более безопасный и менее горючий поливинилхлорид (ПВХ).

Впрочем, история неваляшки началась задолго до СССР и эпохи полимерных материалов. Ее давним прародителем принято считать деревянную японскую куклу даруму. По легенде, она символизирует благочестивого монаха Бодхихарму из Шаолиньского монастыря, основателя дзен-буддизма, — он так долго медитировал в позе лотоса, что у него атрофировались конечности и осталось только туловище. Делаются дарумы (на Востоке они до сих пор популярны и продаются в храмах и сувенирных магазинах), как правило, из дерева или папье-маше, а затем окрашиваются в красный — считается, что этот цвет отпугивает демонов. Как и у неваляшек, внутри у этих кукол есть утяжелитель, поэтому, падая, они немедленно встают, что символизирует буддистскую стойкость и непоколебимость. В Японии и Китае также верят, что дарума может исполнять желания. Изначально все дарумы делаются без зрачков, а чтобы загаданное сбылось, на Новый год владелец сам дорисовывает зрачок в одном из глаз своего талисмана. Если мечта исполняется, через год нужно дорисовать второй, если нет — отнести игрушку в храм и сжечь.

Считается, что русские купцы в качестве сувениров стали привозить дарумы на родину на рубеже XVIII-XIX веков. Тогда же отечественные умельцы решили делать нечто подобное, но, как говорится, на родном материале. Так появился еще один предок неваляшки — кувыркан. Как правило, он делался из дерева и изображал скомороха, щеголеватого молодца или нарядную девочку. Игрушки стали массово продавать на деревенских ярмарках, особенно много кувырканов производили в Нижегородской губернии и Поволжье. Стоили они недешево, поэтому в небогатых крестьянских семьях часто передавались по наследству.

После революции о деревянных круглых скоморохах, понятное дело, забыли: игрушка была идеологически чужда советскому режиму и новой культуре. В своей очередной — и на сегодняшний день финальной — ипостаси она переродилась вскоре после Великой Отечественной войны. Считается, что руку к возрождению неваляшки приложил скульптор Иван Ефимкин, который в конце 1940-х годов работал технологом на Нахабинской фабрике игрушек. Вместе с командой, в которой были и инженеры-физики, он сумел усложнить и усовершенствовать утяжелитель, так что игрушка, которая теперь выглядела как большеглазый пупс, возвращалась в исходное положение еще более плавно — за это изобретатель и его соратники даже получили государственную премию.

Но настоящий взлет популярности неваляшки в СССР произошел во второй половине 1950-х, когда ее массовым производством занялись в городе Котовске Тамбовской области — и не где-нибудь, а на Тамбовском пороховом заводе. Согласно одной из теорий, завод был засекреченным предприятием, а игрушки на нем производили для прикрытия. Как бы там ни было, вскоре ваньки-встаньки стали неотъемлемой частью советского быта. Их принялись активно рекомендовать педиатры для развития мелкой моторики у маленьких детей — неваляшки стояли не только дома (на полу, в сервантах, на телевизорах и так далее), но и в детских садах и поликлиниках, чтобы отвлекать детей, которые боялись врачей и уколов.

Неизвестно, действительно ли «неунывающий» пупс помог нескольким поколениям советских людей развить моторику — исследований никто не проводил. Зато вот общеизвестный трагикомический факт: в турбулентные 1990-е именно производство неваляшек помогло пороховому заводу, который едва не закрылся, удержаться на плаву, а огромному числу жителей Котовска (преимущественно женщин, так как именно они были заняты на производстве игрушек) — сохранить работу и какой-никакой доход. В честь этого в 2012 году в городе даже открыли памятник неваляшке. Правда, называется он почему-то «Эволюция», а в 2020 году попал в хит-парад «самых устрашающих» российских скульптур, по мнению авторов паблика «Страдающее Средневековье», — факт, который добавил новый увлекательный штрих к и без того насыщенной биографии игрушки.