Вещий сон Мириам

Когда старая чинара во дворе ещё была выше неба, бабушка Аминат говорила маленькой Мириам:

Мириам давно не снилось ничего хорошего. Она уже успела позабыть о бабушкиных словах. Убрала их в дальний уголок памяти, как и мечту о доме у тёплого моря, вдали от засушливых земель.

С тех пор, как родители перешли на другой берег, Мириам только плакала во сне. И всё пыталась отыскать мост, чтобы вернуть ушедших. Шла вдоль арыка к реке, путаясь в густой цепкой траве. Затем к берегу - тяжело идти, не слушаются ноги, вязнут в песке. И не видно моста, хоть до самых гор иди.

Падают слёзы в ледяную стремнину, оборачиваясь пеной, только холодом обдаёт река - нет другого ответа.

Какие тут чудеса? Мириам уже привыкла к ощущению разбитости после мрачных сновидений. Годы тяжким бременем ложились на плечи и придавливали к земле, особенно по ночам, когда вырывались на волю запертые внутри горести.

Может, это возраст? Мириам просыпалась с чувством усталости, кое-как слезала с кровати, плескала на лицо прохладной водой, чтобы прогнать неприятный осадок после беспокойного сна.

Долго так продолжалось.

И что случилось вдруг, непонятно. Но пришёл срок, и душистый ветер донёс шелест старой раскидистой чинары до слуха Мириам.

Так сладко спалось ей в ажурной тени шелестящей листвы когда-то! Запахло мёдом и молоком, как в детстве. Отдалённо слышны едва различимые монотонные напевы - бабушка Аминат всегда напевала, когда пекла хлеб на печи под соломенным навесом.

Напряжение уступало место приятной расслабленности. Мириам чудилось, словно невидимая рука гладит её по волосам, расплетая косы. Тёплый ветер принёс ароматы разнотравья с гор и улёгся томно на ресницах, нашептывая о своих бесконечных скитаниях.

И тогда уснула Мириам. И привиделся ей чудный сон.

Снилась ей пыльная дорога, убегающая к самому берегу океана. Хорошо шагать по безлюдной дороге! Странно только, что сколько ни шагай - океан ближе не становится. Куда ни кинь взгляд - никого! Пустынь великая. Лишь желтая дорожная пыль, тамариск вдоль обочины, слепящее солнце да нежно-опаловое небо над головой. Небо и правда небывалое - всё в перламутровых переливах голубого и розового, с зеленоватым и бледно-желтым отсветом. А по краю - едва различимые сполохи охры и сапфира.

Никогда ещё не доводилось Мириам видеть такого неба! Может, потому, что никогда в жизни не дышала она воздухом океана.

А теперь она жадно вдыхала его запах - солёный, терпкий, волнующий. Океан виднелся далеко впереди, раскачивался лазурным миражом, врывался в ноздри просоленным ветром, сушил губы, томил сердце сладкой мукой. Он звал, звал к себе протяжным, несмолкаемым рокотом, пробирающим до глубины души.

И Мириам торопилась, бежала к океану, оступаясь и падая от усталости - долог был её путь, иссякли силы. Задыхаясь от изнурительного бега, споткнулась о кряжистое корневище, торчащее из земли, и ничком рухнула в дорожную пыль, глотая слёзы.

И тут чьи-то сильные руки подхватили её, подняли высоко над землёй.

Мириам слышала голос, но не видела, кто говорил с ней. И только когда замелькало внизу необъятное бирюзовое пространство, с замиранием сердца, выдохнула:

Голос засмеялся:

И Мириам обмякла. Полностью доверилась невидимым ладоням, в которых ничего не страшно - даже лететь по воздуху на край земли.

Мириам кивнула, не в силах произнести ни слова. От увиденной красоты перехватило дыхание, сердце подскочило к самому горлу и замерло в восхищении.

И вновь Мириам только кивнула, а затем вдохнула полной грудью и рассмеялась от счастья, не в силах совладать с собой. Смеялась оттого, что так хорошо ей было купаться в переливах лазурного неба над бескрайними просторами океана, залитого медовым солнечным светом. Так привольно! От свободы распирало грудь и вся печаль таяла бесследно. Лететь бы так вечно навстречу солнцу, рядом с белокрылыми чайками!

Но невидимые руки, мягко качнув напоследок, опустили её обратно на тот же берег, к которому вела жёлтая дорога. Только теперь вдалеке, на возвышении, Мириам увидела дом.

Она озиралась вокруг - по-прежнему ни единой живой души рядом.

Мириам удивилась вопросу.

И замолчала в недоумении. «А правда, сколько мне лет?» И не смогла вспомнить. И от того, что слетели годы с плеч, так легко ей стало, что внутри забурлила горячая радость.

На этот раз, в Голосе звучала улыбка:

Голос растаял в шуме прибоя. Набежавшая волна толкнула Мириам, замочила ей платье, опрокинула навзничь. Играясь с волной, Мириам барахталась в воде, чувствуя себя ребёнком. Ей стало так весело, что она смеялась и никак не могла успокоиться.

— Мириам, Мириам! Проснись!

Лицо мужа неожиданно выплыло перед ней и сновидение рассеялось.

— Ты смеялась на весь дом.

Муж улыбался.

Глаза Давида просияли:

— Ты выглядишь такой счастливой! Я не помню, когда видел тебя такой в последний раз.

Пробуждение было настолько лёгким и приятным, что казалось, годы действительно слетели с плеч, в сердце вернулась молодость.

Утреннее солнце заливало дом янтарным светом. Взгляд Давида теплел, когда он наблюдал, как жена расчёсывает длинные волосы, как, пританцовывая и напевая, перебегает босыми ногами по нагретому солнцем полу, чему-то тихонько улыбаясь.

За завтраком, Мириам рассказала мужу о своём сновидении. Он встрепенулся:

— Я знаю такое место. Мы поедем туда и ты не будешь больше грустить. Я только сейчас понял, как скучал по твоему смеху.