«Я ведь женщина недурная»

(«Сердце не камень»)

«Я тоже не люблю, чтоб без занятия. Уж само собой, не любовь, — где уж! Хоть и не закаиваюсь. А чтоб были мне хлопоты: или сватать, или когда молодая женщина запутается, так поучишь её, как из беды вынырнуть, мужу глаза отвести». Эти слова Аполлинарии Панфиловны, как мне кажется, характеризуют её очень ярко. Причём «без занятия» - это ответ на слова Ольги, что без любви жизнь - «Пей, ешь да спи». А ещё чуть раньше было сказано: «Мне и под пятьдесят лет, да я за себя не поручусь». Вот такая боевая дама! О взаимоотношениях её с супругом мы не знаем ничего. Неизвестно нам, есть ли у неё дети - полагаю, что если и есть, то давно уже достигли такого возраста, когда в опеке не нуждаются. Держит себя она очень независимо. Очень интересно её рассуждение: «Я не люблю с мужчинами-то: не привыкли мы вперемешку-то». Но это вовсе не домостроевские правила - «Простору нет, разговор не тот; я в разговоре свободна, стеснять себя не люблю. Мужчины врут сами по себе, а мы сами по себе, и им свободней, и нам вольней. Любезное дело! А вместе одна канитель, а не разговор. Я с прибавлением люблю чай-то пить; неравно при мужчинах-то невзначай лишнее перельёшь, так и совестно» (напомню снова, что «врут» здесь не в привычном нам значении, просто «болтают»). Пропустить рюмочку Аполлинария Панфиловна явно очень любит. Она и сейчас Вере скажет: «Пожаловали бы когда к нам запросто или меня к себе приглашали почаще; угощенья для меня особенного не нужно; был бы чай да бутылка мадеры — вот и всё», - и в конце комедии, хлопоча за Ераста, попросит «подать мадерки»: «Я для куражу хочу выпить. Разговаривать с вами хочу, а смелости не хватает». Стремится она жить на новый лад. Не случайно одна из самых первых её реплик - реакция на слова Веры «Я поджидаю, когда сам выдет»: «Что это вы, Вера Филипповна, точно русачка из Тележной улицы, мужа-то "сам" называете!..» - и после, в ответ на возражение «Да не всё ли равно. Как его ни называй: муж, хозяин, сам, — всё он большой в доме»: «Ну, нет, разница. "Хозяин" — уж это совсем низко, у нас кучерова жена своего мужа хозяином зовет; а и "сам" тоже разве уж которые ещё в платочках ходят». В этом отношении к старому и новому она явно находит общий язык с Ольгой - не случайно они будут так дополнять друг друга в злословии: «Вы по вечерам и по балам не ездите, а посмотрели бы там, какие мужчины бывают. Умные, ловкие, образованные, не то, что…» - «"Не то, что мужья наши". Ай, Оленька! Вот умница!»

Аполлинария Панфиловна и в церковь приезжает не ради молитв: «Нет, мы люди грешные; мы и в церковь-то ходим людей посмотреть да себя показать». И поэтому подчас бывает очень недовольна: «А уж я поеду. Народу мало; ни посмотреть не на кого, ни себя показать некому. Тут как ни оденься, никто не заметит». А больше всего, как мне представляется, любит она узнавать новости о тех, кто рядом с ней. Вспомним, с каким упоением будет она рассказывать Вере о романе Ольги с Ерастом: «Вот Оленька сама мне проговорилась, а он молчит и виду не подаёт... Болтушка она; хорошо ещё, что такого скромного человека нашла. Попадись она другому, так уже муж-то давно бы узнал... Да вам-то что за дело? Пущай их… Да ведь слухов никаких нет, никто про это тоже не говорит, всё равно что нет ничего». И при этом сама будет «высматривать добычу» - очередную сплетню: «А словно как я тут вашего приказчика, Ераста, видела», - и как будто даже подталкивать Веру к нему: «Хороший человек, хороший: не болтун, не похвастает, женщину не опозорит, которая к нему снисходительность имеет, уж хоть умрёт, а промолчит. Другие ведь такие охальники, чего и нет, наговорят; а этот хоть бы что и было, так режь его, не выдаст. Оно и дорого для нас, для женщин-то». И, как думаю, все помнят, именно от неё узнала Ольга о встрече Веры с Ерастом и приревновала («Аполлинария Панфиловна видела тебя с тёткой вместе? Говори! Видела?») - и, по иронии судьбы, тем самым спасла её... «И первый человек греха не миновал, да и последний не минует», - так скажет Аполлинария Панфиловна, и это явно её жизненное кредо. А так как без греха жить нельзя, то нужно сделать так, чтобы последствий было как можно меньше. И вот тут уж вспоминается другая героиня Островского - Варвара из «Грозы» с её знаменитым «А по-моему: делай что хочешь, только бы шито да крыто было». Точно так же считает, конечно, и купчиха Халымова. Ответит же она Вере на её горькое «Нет, всё-таки… Вот поди узнай людей-то!»: «Да зачем их узнавать! И верить никому не надо. Надо только самой быть осторожной. Ведь не к присяге же всякого приводить!» И тут же добавит: «Вот я никому не верю. Мало ли что сгоряча-то говорится… Пожалуй, меня обманывай, я не рассержусь: я зато сама десятерых обману». То, что так удивляет Веру, не привыкшую кривить душой и считающую великим грехом, для неё кажется обычным делом: «Да что ж такого мудрёного! Эх, матушка Вера Филипповна. Да сплошь да рядом, чему тут удивляться-то!» И снова «Гроза»... Вспомним, как Варвара отреагирует на слова Катерины «Обманывать-то я не умею; скрыть-то ничего не могу»: «Ну, а ведь без этого нельзя; ты вспомни, где ты живёшь! У нас весь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало». Годы прошли, а, похоже, ничего не изменилось.

Мне кажется, что Аполлинария Панфиловна умна и наблюдательна. Она, конечно же, видит, что Вера Филипповна не осталась равнодушной к Ерасту, и по-своему пытается помочь ей. При этом примечательно её поведение, когда, объявив, что ей «смелости не хватает» сразу всё сказать, она будет пить «для куражу», приговаривая: «Да нет, погодите, ещё не подействовало, что-то не куражит. Не осудите вы меня?.. Так я ещё стаканчик пропущу... Ну, вот теперь, кажется, в самый раз». И вдруг откуда-то из глубины души у неё вырвется: «Отчего это мы с вами по-приятельски не сойдёмся? Я ведь женщина недурная, я гораздо лучше того, что про себя рассказываю. Отчего ж это мы по-дружески не живём?.. Вот что, Верочка милая, ты над нами не очень возвышайся! Коли тебе дана душа хорошая, так ты не очень возносись; может быть, и у других не хуже твоей». Мне в это мгновение она кажется очень искренней. Вероятнее всего, она видит в Вере себя, бывшую, ещё не испорченную, и это не может не притягивать её. Конечно, при всём том она ещё не испорчена настолько, чтобы не оценить истинную душевную чистоту. И именно поэтому будет так исподволь готовить Веру к встрече с Ерастом: «Как думаешь, на что женщине дана душа-то хорошая?» - «Чтоб ближних любить, бедным помогать». - «Только? Кабы это правда, так одной бы души с женщины-то и довольно. А то ещё ей дано тело хорошее, больно красивое да складное… это для чего? Вот и понимай как знаешь!»

И всё же не поймёт до конца - после признания Веры, что «замуж пойдёт», воскликнет: «К чему это похвасталась! Делай после что хочешь; а пока молчала бы». Вот такая она, Аполлинария Панфиловна, - всего в ней намешано. Тем и интересна...

Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь"

"Путеводитель" по пьесам Островского здесь