К нам едет император!

«Раньше было лучше!» Это любимая фраза людей, искренне верящих, что раньше жить было лучше, жить было веселей, продукты были вкусней и даже солнце светило ярче. Однако, за что ни возьмись, оказывается, что «жить как раньше» было очень и очень сложно. Возьмем, к примеру, путешествия без самолетов и железных дорог. Представьте, что через каждые двадцать километров пути вам пришлось бы менять автомобиль и двигатель, а в старину именно так и путешествовали. Называлось это мучение «ездить на перекладных», поскольку перекладывали и экипаж, и лошадей, и багаж.

«И КАКОЙ ЖЕ РУССКИЙ НЕ ЛЮБИТ БЫСТРОЙ ЕЗДЫ?»

Лошади больше 25 верст пробежать не могут. На дорогах располагались почтовые станции, где можно было получить свежих лошадей, отдохнуть и поесть. «Мотелями» ведали станционные смотрители, которых прозвали «не бей меня в рожу», поскольку путники хотели уехать побыстрее, а дорожных благ на всех не хватало.

И только для царственных особ всегда содержалась лучшая упряжка. Правда, и императорский экипаж иногда наезжал на ухабы…

Николай I обожал быструю езду и очень много путешествовал. Трудолюбивые историки подсчитали, что за год император проезжал 5500 верст. Николай Павлович никогда не пользовался каретами, которые тащились со средней скоростью десять километров в час. Император предпочитал общедоступную рессорную коляску. Поэт Майков воспел скромные запросы царя в стихотворении «Коляска»:

Когда по улице, в откинутой коляске, Перед беспечною толпою едет он, В походный плащ одет, в солдатской медной каске, Спокойно-грустен, строг и в думу погружен, – В нем виден каждый миг державный повелитель…

Современники подсмеивались над Майковым, считая стихи «до неприличия верноподданическими». Однако стоит признать, что Николай I не гнался за престижными транспортными средствами. Зимой он предпочитал передвигаться на пошевнях – так назывались розвальни, широкие сани, запряженные парой лошадей с колокольчиком. Для удобства его императорского величества пошевни застилались коврами. Если императорская коляска в дороге ломалась, а такое случалось довольно часто, то государь не гнушался пересесть в простую почтовую телегу и продолжал свой путь до ближайшей станции.

На поездки тратилось очень много драгоценного времени, и немудрено, что император требовал и получал максимальные скорости. «Обыкновенный проезжающий» мог преодолеть за сутки около ста верст. Если договориться с ямщиком за особую плату «на водку», то по зимней дороге, по санному пути можно пролететь за день двести верст. Cледуя в легкой коляске, Николай I за сутки проезжал 440 верст! Эта была невероятная, максимальная для того времени скорость, достичь которую удавалось с большим трудом.

Николай Павлович регламентировал все, что существовало в России. Царские выезды тоже планировались до последнего вздоха лошади. Государь был суеверен, поэтому дальние поездки никогда не назначались на 13-е число и на понедельник. Известные события на Сенатской площади произошли в понедельник 14 декабря 1825 года, что упрочило неприязнь императора к этому зловещему дню.

За час до царского выезда в дорогу отправлялся курьер, который предупреждал станционных смотрителей о приезде государя. «Свежие лошади, вполне снаряженные и с готовым ямщиком, выводились на дорогу, и как только государь приезжал, то одни ямщики мгновенно отстегивали старых лошадей, а другие пристегивали новых, ямщик вскакивал на козлы, и государь мчался далее. Эта перепряжка лошадей продолжалась едва ли больше минуты, а то и меньше. Каждый станционный смотритель и все ямщики старались щеголять быстротой перепряжки, зная, как государь не любил, чтобы его задерживали хоть на одну лишнюю секунду».

Николай I щедро награждал лихих ямщиков. Самые лучшие «водители кобыл» получали от 10 до 25 рублей «на водку». За десять рублей можно было купить пять возов сена и побаловать лошадок или порадовать себя тремя ведрами хлебного вина «полугара» крепостью 38,5 градуса, и еще целый рубль оставался на закуску.

ДТП В СТИЛЕ «КАК РАНЬШЕ»

Ямщицкое лихачество, а также общеизвестное качество российских дорог часто доводили до беды. 1 декабря 1826 года чиновник 10-го класса Александр Пушкин жаловался в письме другу: «…выехал 5–6 дней тому назад из моей проклятой деревушки на перекладной из-за отвратительных дорог. Псковские ямщики не нашли ничего лучшего, как опрокинуть меня; у меня помят бок, болит грудь, и я не могу дышать…» От ДТП никто не застрахован – ни простой смертный, ни гениальный поэт, ни царская особа.

7 сентября 1836 года приключилось опасное дорожное происшествие с Николаем I. Совершая инспекционную поездку по России, император направлялся в Пензу. К приезду тщательно готовились. По указанию губернатора на каждой станции должно было находиться не менее 80 лошадей. «Лошади не должны быть мятые, уставшие в гоньбе, а народ должен кричать «Ура!» – разъяснялось в губернаторском указе. Чиновник по особым поручениям Караулов обнаружил, что в уездном суде портрет государя засижен мухами. Губернатор приказал заменить портрет на средства уездного суда и даже сам заехал проверить, как отгоняют мух от императорского лика.

Николай I благополучно провел в городе день, а вечером выехал в Тамбов. Недалеко от уездного города Чембара ямщик не сдержал лошадей, съезжая с горы. Экипаж напирал на упряжку всей тяжестью. «Лошади, никем не управляемые, свернули в сторону и наскочили на край дороги; экипаж опрокинулся набок, и государь упал, сильно ушибся и при падении сломал себе левую ключицу. К счастью, лошади в эту минуту сами остановились. Государь был без чувств несколько минут».

Первым у места происшествия оказался проходивший мимо унтер-офицер Байгузов. Стоя на коленях, он поддерживал голову императора, сидящего на земле, и давал ему напиться из своей походной фляжки. Автор журнала «Русская старина» описал эту сцену с верноподданическим восторгом: «Какая ночная сцена, бьющая в глаза своим поразительным контрастом: в глухую полночь, среди большой дороги, на сырой земле, сидит в изнеможении могущественнейший в мире государь, властелин половины Европы, и ему прислуживает на коленях простой солдат в лаптях и с котомкой за плечами. Картина, достойная кисти художника». Послали всадника за помощью. Когда прибыл экипаж, государь приказал ехать шагом, но от тряски боль стала невыносимой. Пришлось пострадавшему идти семь верст пешком.

Николай Павлович проболел в Пензе две недели. Провожать императора вышел весь город. Толпа с восторгом кричала «Ура» и следовала за царским экипажем. На четвертой версте от Пензы дорогу перерезал глубокий овраг. Народ на руках перенес императорскую коляску через преграду, чтобы – не дай бог – не случилось нового происшествия. Государь был тронут и многих одарил деньгами.

Следует обратить внимание на одно удивительное обстоятельство этого дорожно-лошадиного происшествия: после того как коляска опрокинулась, лошади сами собой остановились, застыли на месте как вкопанные. Если бы этого не произошло, то царствование Николая I закончилось бы около маленького городка Чембара.

Судьба была благосклонна к императору и в 1838 году, когда он проводил смотр войск в Херсонской губернии. В «Воспоминаниях» граф Соллогуб приводит рассказ очевидца событий: «К приезду императора починили мосты и кое-как привели в порядок почтовые дороги. Как всегда водилось, впереди высочайших экипажей скакал на бешеной тройке местный исправник, наблюдая за порядком. Однажды, не доезжая какой-то станции, плотина, по которой едва успел пронестись царский экипаж, рухнула. Исправник помертвел и оглянулся на государя – беда миновала благополучно. Вечером за картами у знакомых исправник рассказал о постигшем его случае.

– Что же государь сказал? – со страхом допрашивали его присутствовавшие.

– Помиловал, – ответил, крестясь, исправник, – пальцем только мне погрозил, а палец у него вот какой! – и исправник почти на аршин измерил руками».

КОНИ… ОНИ ВЕДЬ НЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ

Самая трагическая сторона любой аварии – это пострадавшие люди. Конечно, владельцам жалко и своих «железных коней», превратившихся в груду металлолома. А вот раньше царские ямщики, именно царские, лошадей не жалели. Особым ямщицким шиком считалось не сдерживать ход лошадей, подъезжая к станции, не тормозить упряжку. Ямщик осаживал коней на всем скаку перед въездом на почтовую станцию. Это ухарство стоило жизни одной или двум лошадям, а зачастую вся четверка падала замертво, как подстреленная. Во время одного из переездов государя от Варшавы до Петербурга на всем пути были убиты таким образом 144 лошади.

За павших лошадей придворная контора платила подрядчикам. Николай I обратил внимание на слишком большое число лошадей, павших во время его поездки. В следующей раз он сам подсчитал число загнанных животных. Оказалось, что за всю дорогу пали около десятка лошадей, а в счетах придворной конторы было указано почти двести. Возмущенный государь потребовал разъяснения такой вопиющей разницы. Опытные в бумажной работе чиновники спокойно ответили, что не все лошади падают при остановке, некоторые околевают через несколько часов. Проверить показания не было никакой возможности. В колоссальном падеже лошадей были заинтересованы все причастные лица, и все, разумеется, поддерживали друг друга. Государю пришлось смириться, и придворная контора платила за сотни будто бы павших лошадей. Однажды Николай I с грустью сказал своему старшему сыну Александру: «Мне кажется, что не воруем только мы с тобой».

Когда благому просвещенью Отдвинем более границ, Со временем (по расчисленью Философических таблиц, Лет чрез пятьсот) дороги, верно, У нас изменятся безмерно: Шоссе Россию здесь и тут, Соединив, пересекут. Мосты чугунные чрез воды Шагнут широкою дугой, Раздвинем горы, под водой Пророем дерзостные своды, И заведет крещеный мир На каждой станции трактир.

Александр Пушкин, главный российский мечтатель, предрек, что транспортный рай наступит через пятьсот лет. Прошло уже двести, но расстояния остаются бичом России. Как и раньше…

«Секретные материалы 20 века». Наталья Дементьева, журналист (Санкт-Петербург)