Свинцовый дождь с крепостных стен: забытая эпоха русских ружей-гигантов

Зарождение крепостной мощи: от пищалей до петровских реформ

В извечном споре о том, что появилось раньше – индивидуальное ружье или грозная пушка, история указывает на третий, зачастую забываемый путь: оружие крепостное. Если заглянуть вглубь веков, к самым первым известным пиробаллическим устройствам, таким как арабские «мадфаа» XIII столетия, то их облик, габариты и предполагаемая мощь скорее роднят их с тяжелыми ружьями, предназначенными для обороны укреплений, нежели с полевыми орудиями или легкими мушкетами. Именно эти предтечи, способные метать снаряд с крепостной стены, открыли эру огнестрельного оружия.

На Руси такие системы получили своеобразное и меткое имя – затынные пищали, то есть пищали, стреляющие из-за «тына» – крепостной стены или иного укрытия. Они получили весьма широкое распространение, став неотъемлемой частью оборонительных арсеналов. Их ковали и отливали не только в оружейных мастерских Москвы, но и в других крупных центрах – Твери, Великом Новгороде. Даже в суровых стенах Кирилло-Белозерского монастыря, где иноки готовились к защите своей обители, изготавливали это мощное оружие. К сожалению, превратности истории и неумолимое время не сохранили для нас образцов затынных пищалей бурного XV века, оставив лишь скупые упоминания в летописных сводах.

Наиболее ранний из дошедших до нас экземпляров – могучая затынная пищаль начала XVI века – ныне является жемчужиной коллекции Артиллерийского музея в Санкт-Петербурге. Ее характеристики говорят сами за себя: внушительный калибр в 37 мм, ствол длиной 1250 мм, общая длина 1760 мм и вес 40,6 килограмма! До 1876 года этот ветеран безмолвно нес службу в стенах Тихвинского монастыря, пережив смуты и войны. Управляться с таким оружием мог лишь физически сильный и опытный воин, и стрельба, несомненно, велась с упора – с бойницы или специально подготовленной позиции на стене.

Начало XVIII века, эпоха кипучей деятельности Петра I, привнесло новые веяния и в эту область. На Московском пушечном дворе развернулось производство крепостных мушкетов, оснащенных передовым для того времени кремневым замком. По своей конструкции они мало отличались от стандартных пехотных мушкетов той эпохи, однако были значительно крупнее и тяжелее – в полтора, а то и в два раза. Это было оружие стационарное, рассчитанное на более мощный заряд и способное поражать цели на больших дистанциях, чем обычные ружья. Дошедшие до нас образцы имеют калибр 16,2–16,3 мм, длину ствола 720–735 мм, общую длину 1145–1153 мм и вес 8,5–8,7 кг. Они стали своего рода мостом между древними пищалями и новыми, специализированными системами крепостного вооружения, которые вскоре появятся по воле царя-реформатора.

Век гигантов: дубельгаки, фузеи и мушкетоны XVIII столетия

Царствование Петра Великого было временем не только масштабных войн и строительства новой столицы, но и глубоких реформ в военном деле, затронувших все аспекты – от организации армии до вооружения. Особое внимание император уделял крепостям, понимая их стратегическое значение для обороны разросшейся империи. Для гарнизонов требовалось оружие специфическое, занимавшее нишу между ручным мушкетом и легкой артиллерией.

Знаковым событием стало введение указом от 11 ноября 1724 года нового типа крепостного ружья – дубельгака. Само его название, заимствованное из немецкого языка (Doppelhaken – «двойной крюк»), указывало на характерную конструктивную особенность: наличие крюка под стволом, предназначенного для зацепления за стену или бруствер. Этот крюк не только обеспечивал устойчивость при стрельбе, но и поглощал часть весьма сильной отдачи. Французский военный теоретик Сен-Реми удачно описал дубельгак как нечто среднее между мушкетом и пушкой. И действительно, это были настоящие ружья-гиганты: гладкоствольные, с калибром от 20 до 30 мм в ранних образцах (20–30-е годы XVIII века), стрелявшие тяжелейшими свинцовыми пулями весом от 50 до 100 граммов! По массе ствола дубельгак приближался к фальконету – малокалиберному орудию, но обладал перед ним важным преимуществом: существенно более высокой точностью стрельбы.

Поначалу единого образца дубельгаков не существовало, но потребность в стандартизации была очевидна. В 1747 году на Тульском оружейном заводе, главном центре русского оружейного производства, начался выпуск унифицированного дубельгака образца 1747 года. Это была внушительная система: калибр 25 мм, ствол длиной от 1490 до 1500 мм, а общая длина конструкции достигала почти двух метров, а вес составлял 18–19 кг. Стандартная свинцовая пуля весила 64 грамма, а метательный заряд пороха – 34 грамма. Стрельба из такого оружия требовала сноровки и немалой физической силы.

Одновременно с дубельгаками, в 20-х годах XVIII века, на вооружение крепостей поступили и так называемые раскатные фузеи. Их название связано с древнерусским словом «роскат» – помост или площадка на крепостной стене для установки артиллерии. В отличие от мощных дубельгаков, раскатные фузеи были длинноствольными ружьями относительно небольшого калибра: 16–16,5 мм. Это было даже меньше, чем у пехотного (19,8 мм) или драгунского (17,3 мм) ружья того времени. Однако малый калибр с лихвой компенсировался чрезвычайной длиной ствола – общая длина фузеи могла доходить до 2140 мм! Такая конструкция обеспечивала пуле высокую начальную скорость, отличную настильность траектории и, как следствие, повышенную точность и дальность эффективного огня. Раскатные фузеи были оружием метких стрелков, предназначенным для поражения одиночных важных целей на значительном удалении.

Третьим элементом системы крепостного ручного огнестрельного оружия стали мушкетоны, официально введенные в штаты в 1730 году. Планировалось иметь в каждой крепости от 60 до 70 таких систем, а общая потребность для всей империи оценивалась почти в 5000 единиц. Мушкетон представлял собой короткоствольное гладкоствольное ружье большого калибра, своего рода мощный дробовик. Его основная задача – бой на самых коротких дистанциях: защита ворот, брешей в стенах, отражение абордажа при обороне приморских крепостей. Изначально использовались обычные пехотные мушкетоны, но позже, во второй половине XVIII века, появились и специальные крепостные модели. Ярким примером является 28-мм крепостной мушкетон, изготовленный в Туле в 1787 году. При длине 1230 мм и весе около 6 кг он имел прочный железный ствол и стрелял свинцовой пулей весом 38 граммов (при заряде пороха 17 г). Выстрел из мушкетона в упор был способен остановить любого противника.

В поисках точности: первые нарезные системы и кавказский опыт

Последнее десятилетие XVIII века принесло в развитие крепостного оружия новую, революционную технологию – нарезной ствол. Стремление повысить точность и дальность стрельбы привело к созданию в 1790 году на Тульском заводе двух знаковых систем, представлявших два пути развития: усовершенствованное гладкоствольное ружье и принципиально новый нарезной штуцер.

Гладкоствольное крепостное ружье образца 1790 года было развитием идей предыдущей эпохи. Массивное (28–30 кг весом!), с длинным (1150–1170 мм) круглым стволом калибра 25 мм и общей длиной около 1,6 метра, оно оснащалось надежным кремневым замком с предохранителем. Его скорострельность оставалась невысокой (1 выстрел в 60–90 секунд), но простота и надежность обеспечили ему долгую службу. В столичной Петропавловской крепости оно использовалось до середины 1820-х, а на окраинах империи – в Сибири и Оренбуржье – продержалось на вооружении до 1850-х и даже 1860-х годов.

Однако подлинным шагом вперед стал крепостной штуцер образца 1790 года. Его восьмигранный ствол длиной 1251 мм имел калибр 18,7 мм и восемь полукружных нарезов внутри канала. Нарезы придавали пуле вращение в полете, стабилизируя ее и многократно повышая кучность и эффективную дальность стрельбы по сравнению с гладкоствольным оружием. При общей длине 1665 мм штуцер весил всего 7,5 кг. Но за высокую точность пришлось заплатить временем: заряжание нарезного оружия с дула было трудоемким процессом. Пулю приходилось с усилием загонять в нарезы тяжелым шомполом. Скорострельность падала до одного выстрела за 4–5 минут. Это было оружие снайперов своего времени, способных с большого расстояния поразить офицера или артиллериста противника.

После появления этих систем в проектировании крепостных ружей наступил почти полувековой перерыв, своего рода «антракт». Причин тому было несколько. Наполеоновские войны с их стремительными маневрами и генеральными сражениями в поле сместили акценты военной мысли с осад и обороны крепостей. К тому же, император Александр I, поглощенный европейскими делами, уделял фортификации и ее вооружению значительно меньше внимания, чем его предшественники или преемник.

Возрождение интереса к крепостному оружию связано с именем императора Николая I. Получив основательное инженерное образование еще будучи цесаревичем, он, взойдя на престол, развернул масштабную программу модернизации старых и строительства новых крепостей по всей империи. Параллельно шла и разработка новой системы крепостной артиллерии (образца 1838 г.), а вслед за ней, в 1839 году, было принято на вооружение и новое крепостное ружье.

Крепостное ружье образца 1839 года стало настоящим прорывом для русской армии. Во-первых, это была первая отечественная система, использовавшая передовой капсюльный замок – более надежный и всепогодный, чем кремневый. Во-вторых, это было нарезное оружие. В-третьих, оно заряжалось с казны, что сулило значительное увеличение скорострельности. За основу была взята удачная французская разработка – крепостного ружья «Рампар», созданного известным оружейником Фалисом в 1831 году. Русский образец имел калибр 8,33 линии (21,16 мм), ствол длиной 1274 мм с восемью нарезами постоянной крутизны (глубина 0,84 мм, ширина 3,15 мм). Общая длина ружья составляла 1811 мм, вес – 10,94 кг. Прицельное приспособление включало медную мушку и прицел с тремя установками – на 100, 200 и 300 шагов, предельная же дальность достигала 747 м.

Система заряжания была оригинальной: ствол с помощью цапф крепился в открытой сверху коробке на ложе. В коробку вкладывалась отдельная поворотная железная камора с углублением для пороха и пули. Для заряжания камору поворачивали вырезом вверх, закладывали 14,3 г мушкетного пороха и свинцовую пулю (круглую весом 57,5 г или коническую – 73,2 г), поворачивали камору в боевое положение, прижимали ее к стволу так, чтобы передний конус каморы вошел в углубление ствола, и запирали затвором. Такая схема позволяла достичь скорострельности в 1 выстрел в минуту.

Первые партии ружей образца 1839 года были немедленно отправлены на Кавказ, где русские войска вели изнурительную войну с горскими племенами. Горцы, вопреки стереотипам, часто были прекрасно вооружены, имея нарезные штуцеры английского и французского производства, по дальности и точности превосходившие гладкоствольные ружья русской пехоты. Новые крепостные ружья должны были дать русским солдатам в укреплениях возможность вести равный огневой бой. Однако на практике система Фалиса показала себя не с лучшей стороны. Механизм заряжания оказался сложным и ненадежным в полевых условиях, затворы ломались, а главное – не удавалось обеспечить надежную обтюрацию, происходил прорыв пороховых газов через затвор назад, что было не только неприятно, но и опасно для стрелка.

Технологический пик и неожиданный финал: ружье Гана и его наследие

История развития русских крепостных ружей достигла своей вершины в последней четверти XIX века, и связано это с именем полковника барона Теодора Фридриховича Гана. Парадоксально, но толчком к созданию самого совершенного русского образца послужил успех оружия потенциального противника. Опыт франко-прусской войны 1870–1871 годов наглядно продемонстрировал эффективность прусских игольчатых крепостных ружей Дрейзе образца 1865 года. При осаде французских крепостей, особенно Страсбурга, пруссаки формировали специальные команды из лучших стрелков, вооруженных этими дальнобойными и точными ружьями. Ведя огонь с больших дистанций, они наносили ощутимые потери расчетам французской крепостной артиллерии, буквально выбивая прислугу у орудий.

Этот опыт не прошел незамеченным в Санкт-Петербурге. Уже в конце 1870 года Оружейный отдел Артиллерийского комитета ГАУ совместно с Инженерным комитетом выработал тактико-технические требования к новому отечественному крепостному ружью. Оно должно было стать универсальным оружием – эффективным как при обороне своей крепости, так и при осаде вражеской. Требовалась дальность действенного огня не менее 500 саженей (1067 метров) и высокая пробивная способность – пуля должна была пробивать стандартные полевые укрытия вроде сапного тура или трех мешков с землей.

За решение этой сложной задачи взялся член Арткома ГАУ барон Ган. К 1873 году он спроектировал 8-линейное (20,3-мм) крепостное ружье, ставшее настоящим шедевром инженерной мысли. Ствол длиной 914 мм имел 8 нарезов постоянной крутизны (шаг в 50 калибров) глубиной 0,38 мм. Общий вес оружия составлял 20,5 кг. Затвор был выбран откидной, системы Крнка – такой же, как на принятой в 1869 году на вооружение русской армии 6-линейной пехотной винтовке, но, разумеется, значительно увеличенный и усиленный. Ложа была укороченной, доходя лишь до середины ствола, но снабжена оригинальными устройствами для компенсации мощной отдачи. На ствол навинчивался специальный бронзовый крюк – им ружье должно было цепляться за мешок с землей или бруствер при стрельбе, что не только обеспечивало устойчивость, но и передавало часть импульса отдачи опоре. Приклад имел сложный амортизирующий механизм: бронзовый затылок был выполнен в виде крышки, не касавшейся непосредственно дерева приклада, а опиравшейся на две мощные спиральные пружины, размещенные в углублениях приклада. Это позволяло значительно смягчить удар в плечо стрелка.

Ружье Гана стреляло унитарными патронами – еще одно новшество для крепостного оружия. Гильза была составной, из латунной ленты с внутренней чашечкой – также оригинальной конструкции Гана. Патрон был весьма внушительным: общий вес 204 г, вес метательного заряда – 23,4 г. Свинцовая пуля весила 128 г и развивала начальную скорость 427 м/с. Было разработано два типа пуль: обычная свинцовая для стрельбы по живой силе и стальная со свинцовой оболочкой для поражения защищенных целей.

Испытания ружья Гана, проведенные со всей тщательностью, дали блестящие результаты. Меткость превзошла ожидания: на дистанции 427 м (600 шагов) средний радиус рассеивания составил всего 335 мм, на 853 м (1200 шагов) – 860 мм, а на 1067 м (1500 шагов) – 1045 мм. Пробивная способность стальной пули также впечатляла: с 1000 шагов она пробивала 2,5 мешка с землей, с 1500 шагов – один мешок. При стрельбе по 7,62-мм броневой плите (имитировавшей броню полевых орудий или канонерских лодок) с дистанции 1200 шагов все пули пробивали ее насквозь, а с 1500 шагов – половина пуль пробивала, а половина – застревала в броне.

По результатам всесторонних испытаний 9 февраля 1876 года ГАУ представило ружье Гана к принятию на вооружение, что и было сделано в том же году под официальным наименованием «8-линейное крепостное ружье образца 1876 г.». Это было, без сомнения, лучшее крепостное ружье своего времени, венец почти двухвековой эволюции этого класса оружия в России.

И оно же стало последним. Причины тому были комплексными. Во-первых, стремительное развитие военного дела: появление скорострельных магазинных винтовок (в России – винтовки Мосина образца 1891 г.) и особенно пулеметов (системы Максима) делало ставку на одиночный огонь из тяжелых ружей менее актуальной. Считалось, что пулеметы и скорострельные винтовки смогут эффективно заменить крепостные ружья. Во-вторых, сказалось изменение военных доктрин. В царствование Николая II в русском Генеральном штабе возобладали идеи маневренной войны по французскому образцу, где главная роль отводилась полевой армии с ее «трехлинейками» и «трехдюймовками», а крепостям и позиционной обороне уделялось второстепенное значение.

За это увлечение «французской модой» и пренебрежение тяжелым вооружением русской армии пришлось тяжело расплачиваться в годы Первой мировой войны. Оказалось, что война приняла совсем не тот характер, которого ожидали генералы. Позиционный тупик, траншеи, пулеметы, броня – все это потребовало новых или хорошо забытых старых средств борьбы. И тут вспомнили о ружье Гана! В начале 1915 года прозвучало предложение использовать эти мощные ружья для борьбы с появившимися на поле боя бронеавтомобилями. Испытания подтвердили: 8-линейная стальная пуля уверенно пробивала броню немецких и австрийских броневиков. Так ружье Гана неожиданно обрело вторую жизнь и по праву может считаться предтечей, своего рода «прародителем» русского ПТР.

Но и на этом удивительные метаморфозы не закончились. В конце 1914 года талантливый конструктор-артиллерист капитан Рдултовский предложил оригинальное решение: использовать ружье Гана в качестве… миномета! Укоротив ствол до 305 мм, он приспособил его для стрельбы надкалиберными минами – шаровой (вес 2,56 кг, заряд 256 г пороха) или цилиндро-конической (вес 2,46 кг, заряд 170 г тротила), которые хвостовиком надевались на ствол-«шпигот». Выстрел производился с помощью холостого вышибного заряда, для которого использовалась гильза от 3-линейного патрона и дополнительный мешочек пороха. Начальная скорость мины составляла около 61 м/с, а дальность стрельбы – до 250 метров (350 шагов). В январе 1915 года «20-мм мортирка Рдултовского» была принята на вооружение и успешно применялась на фронте. Однако широкого распространения она не получила – к тому времени ружей Гана осталось очень мало, в основном на отдаленных складах. Последнее известное упоминание о минометах Рдултовского относится к 1923 году, когда они еще числились в резерве вооружения РККА.

Говорят, история развивается по спирали. Идея мощного, дальнобойного и точного ружья большого калибра, воплощенная в крепостных ружьях XIX века, не исчезла бесследно. Она возродилась в противотанковых ружьях 1920-х – 1940-х годов, а в наше время нашла свое продолжение в классе крупнокалиберных снайперских винтовок, предназначенных для поражения техники и защищенных целей на сверхбольших дистанциях. Так наследие забытых гигантов русских крепостных стен продолжает жить и служить в новых формах.